Недавнее судебное решение, связанное с патентованием бизнес-способов, может привести к пересмотру многих «софтверных патентов», выданных в США. В России, между тем, уже давно сложилась ситуация с патентованием алгоритмов и программ, сходная с американской.

В конце октября Апелляционный суд США по федеральному округу Колумбия отказал в удовлетворении апелляции Бернарда Билски (Bernard Bilski) и Рэнда Уорсоу (Rand Warsaw) на вынесенное ранее Палатой по патентным спорам решение об отказе в выдаче им патента на способ страхования рисков при торговле. Само это дело вызвало споры даже в судейской среде, и к собственно решению было приложено несколько «особых мнений». Ведь вопрос, который решал суд, лежит в основе всей патентной системы.

Критерии патентоспособности

Спор, который привёл к судебному разбирательству, возник из-за того, что Палата посчитала «изобретение» заявителей не подлежащим патентованию, в связи с тем, что «способ», придуманный заявителями, не соответствует критериями патентоспособности. Суд согласился с этим решением и постановил, что для оценки того, может что-либо быть названо «изобретением» или нет, следует использовать так называемый «критерий устройства или преобразования». Сводится он к тому, что патентом может охраняться только устройство, реализующее свои функции каким-либо способом, или преобразование, приводящее к переходу предметов из одного состояния в другое. Поскольку предложенный «способ страхования» этому критерию не удовлетворял и сводился к взаимодействию людей между собой, то в выдаче патента было отказано.

Вынесенное решение множество наблюдателей уже назвало «первым гвоздём в крышку гроба софтверных патентов». Дело в том, что проблема патентования алгоритмов, используемых в программах при обработке информации довольно остро стоит перед участниками американского рынка ПО: в 1998 году было вынесено одно прецедентное решение по так называемому «делу State Street», которое привело к массовой выдаче патентов. Сейчас, из-за свежего прецедента, такая практика может существенно затрудниться, а выданные ранее патенты могут быть аннулированы.

Впрочем, патентование тривиальных вещей наблюдается не только в области написания ПО: так, один из рассматривавших дело судей в своём особом мнении привёл в качестве примера такого недоразумения патент №5443036, выданный на «метод тренировки кота», заключающийся в игре с животным при помощи лазерной указки. Также существует и патент на колесо, правда, выдан он не в США, а в Австралии.

Патентная охрана программ по российскому законодательству

В России же к настоящему моменту возникло и устойчиво поддерживается мнение о том, что программы не патентуются. Причиной его появления стало то, что в статье 1350 Гражданского кодекса содержится прямой запрет на патентование программ для ЭВМ в качестве изобретений. Однако патенты могут выдаваться также на полезные модели и промышленные образцы, а для них подобных запретов не установлено.

Сущность «промышленного образца» заключается в том, что в этом качестве могут быть запатентованы художественно-конструкторские решения, определяющие внешний изделия. На практике в этом качестве часто патентуется внешний вид интерфейса программы. «Полезная модель» – это «техническое решение, относящееся к устройству» – в таком качестве часто патентуется блок-схема алгоритма, выполняемого программой, либо «способ» преобразования информации, который использован в программе.

То есть косвенно отечественное законодательство всё же позволяет получать патенты, если и не на программы, то на способы выполнения ими определённых действий, либо на внешний вид интерфейсов. При этом часто используется принцип, сходный с американским «устройством или способом»: программа патентуется не сама по себе, а в составе какого-либо устройства. И поскольку способы не запрещено патентовать и в качестве изобретений, то такие патенты тоже выдаются.

Одним из первых примеров судебных разбирательств в области подобных изобретений можно считать дело Олега Тетерина, президента компании «Суперфон», обвинённого в нарушении патента №007757, принадлежавшего компании «Гигафон». Тетерин, ранее работавший в этой компании, после ухода из неё начал оказывать сходные услуги, связанные с оплатой сотовой связи за счёт просмотра рекламных объявлений, рассылаемых с помощью SMS и MMS-сообщений. Бывший работодатель Тетерина инициировал возбуждение уголовного дела по статье 147 УК, предусматривающей ответственность за нарушение изобретательских и патентных прав. В ходе следствия и сам Тетерин обвинял «Гигафон» в нарушении своего патента, описывающего сходную технологию. Это ему, впрочем, не помогло, в конце концов, его взяли под стражу и предъявили обвинение.

На данном примере видно, с чем могут столкнуться разработчики ПО в том случае, если написанная ими программа использует защищённое патентом изобретение. Сам патент «Гигафона», разумеется, не охраняет именно программное обеспечение, он описывает способ совершения определённых действий, которые могут быть выполнены с его помощью. То есть, любой разработчик, написавший программу, показывающую рекламу пользователю мобильного телефона, может получить судебный иск от «Гигафона». И от «Суперфона» тоже, поскольку Тетерин также получил патент на сходную технологию показа рекламных сообщений.

Так называемый «патентный поиск», в ходе которого выявляются сходные изобретения – довольно дорогостоящая процедура, так что программист, пишущий ПО для некоммерческого распространения, разумеется, проводить его не будет, и не узнает о том, что нарушил чьи-то права до тех пор, пока к нему не предъявят претензии. А если дело дойдет до суда, то в ходе судебного разбирательства суд не сможет проверить правомерность выдачи самого патента, нарушение которого обсуждается, поскольку сделать это может только особый орган, Палата по патентным спорам. (Сам Тетерин в ходе следствия тоже в неё обращался, с просьбой прекратить действие патента «Гигафона», однако получил отказ).

Нужно ли бояться?

В том же случае, если патентные претензии предъявляются к программисту-одиночке, занятому написанием ПО на некоммерческой основе, то шансов противостоять патентообладателю в суде у него практически нет. Однако на сегодняшний день нет других сообщений о подобных процессах, да и само «дело Тетерина» было вызвано тем, что он начал конкурировать со своим бывшим работодателем, оказывая такие же услуги. В случае, если программа, использующая запатентованную «интеллектуальную собственность», распространяется бесплатно, вероятность предъявления претензий к программисту можно оценить как очень низкую. (Но всё же ненулевую: обладатель патента вполне может решить, что и бесплатная программа отбирает у него «сектор рынка»). Однако такая практика широкого распространения в России не получила, и в ближайшие несколько лет вряд ли получит. Связано это с несколькими причинами.

Прежде всего, на Западе судебные разбирательства в области нарушения патентных прав на программное обеспечение связаны с тем, что зарубежные компании накопили довольно большой объем кода и сравнительно недавно начали его открывать для изучения и использования, что и повлекло за собой многочисленные обвинения в нарушении патентов, входящих в многочисленные «патентные пулы», которые создаёт практически любая крупная фирма. Кроме того, в России до сих пор не существует организаций, способных проанализировать программный код с целью выявления использованных алгоритмов. Компетентные эксперты, способные справиться с задачей, встречаются редко, а то, что называется «экспертизой», в «компьютерных» делах сводится к выявлению «признаков контрафактности» в изъятых «пиратских» дисках. В связи с этим отечественные «патентные тролли» предпочитают действовать по-другому и в других сферах, не связанных с написанием программного обеспечения.